Ежегодно в третью субботу апреля во всем мире отмечается Международный день цирка (World Circus Day). В 2025 году этот день приходится на 19 апреля. Истоки возникновения цирка уходят в далекое прошлое. К началу XIX века в Европе в стационарных и полустационарных цирках культивировались пышные зрелищные представления, приспособленные ко вкусам аристократии того времени: искусство наездников и дрессировки лошадей, театрализованные феерии, прославлявшие конные маневры и сражения. В балаганах и на площадях давали представления акробаты, гимнасты, эквилибристы, клоуны-фигляры. У многих почитателей циркового искусства на слуху итальянская фамилия Чинизелли. В настоящее время они являются символом первого каменного циркового стационара в России: Гаэтано, Вильгельмина, Эмма, Андреа, Эрнесто, Виргиния, Шарлотта, Сципионе – все они Чинизелли.

В центре Санкт-Петербурга, на набережной Фонтанки, стоит удивительное каменное здание. Богато украшенное, сочетающее в своем облике элементы классицизма и барокко, со скульптурами на фронтоне - и почему-то круглое! Это первый каменный цирк в России, цирк Чинизелли. О династии артистов дрессировщиков лошадей наш очерк в канун Международного дня цирка. Приоткроем форганг (занавес) в закулисье истории.

Справедливости ради, Чинизелли в истории российского цирка было несколько - это была прославленная династия наездников и дрессировщиков лошадей. Ее главный деятель - Гаэтано Чинизелли, который родился 1 марта в 1815 году в итальянском городе Комо Сардинское королевство (по другим источникам в городе Милане). Гаэтано - значит «счастливый». Учеником в цирковую труппу Алессандро Гверра маленький Чинизелли пришел еще ребенком, в 12 лет - учился искусству наездника и работе с лошадьми. Гверра - известная фамилия в мире цирковых артистов. Доподлинно неизвестно, из какой семьи происходил Гаэтано - в одних источниках говорится, что к цирку семейство не имело никакого отношения. Другие же в этом сомневаются: все-таки в те годы цирковыми артистами становились чаще всего по семейной линии. Гаэтано выводил на манеж лошадей собственной дрессировки и ставил пантомимы. Его методы дрессуры лошадей считались эталонными. «Это был утончённый, изящный наездник, прекрасно чувствующий лошадь», - писали о нём современники. Довольно быстро стало ясно: у мальчика невероятный талант. В 1835 году, уже в Вене, двадцатилетний Гаэтано был главным артистом труппы.

Звезда цирка Чинизелли - жеребец по кличке «Дон-Жуан» в известном номере «Лошадь в кровати»

С 1841 по 1845 годы Чинизелли работал в Париже, в цирке Антонио Франкони - учился верховой езде у прославленного в те годы великого французского наездника и новатора Франсуа Боше. Мастерство совершенствовалось, Гаэтано считался одним из признанных мастеров уже европейского цирка. На представления с его участием публика валила толпами - так, как он, с лошадьми мало кто умел работать. А цирк, надо заметить, в те годы был «лошадецентричным» - самые эффектные номера были те, которые создавались наездниками, вольтижерами и дрессировщиками.

Гаэтано Чинизелли

Но не только природный талант и усердная учеба позволили Чинизелли в итоге стать тем, кем он стал. Красавец Гаэтано был парень не промах - ему удалось очень удачно жениться. Его избранницей стала Вильгельмина Анна Гинне, в цирке она выступала под псевдонимом Ландринетте (в XIX веке в Европе были популярны конфетки - маленькие леденцы разноцветные в жестяных банках «Ландринъ», в России известные как «Монпансье», производства фабрики Георга Матвеевича Ландрина, интересное совпадение фактов). Вильгельмина была искусной наездницей и гимнасткой, а ее сказочная красота была залогом того, что в цирк на ее выступления шли даже богатые аристократы. Ценные подарки, стихи, бесчисленные букеты - всё было у Ландринетте, но нужно было выходить замуж, и она выбрала «коллегу по манежу». Ценность удачного брака Чинизелли была не столько в удивительной красоте и большом таланте жены, сколько в том, из какой семьи она происходила. Она была танцовщицей на лошадях, как многие члены итальянских цирковых кланов. Ее старшим братом был баварский подданный, владелец цирка в Москве Карл Магнус Гинне - известнейший в те годы цирковой менеджер и артист. Прочные семейные узы связывают Чинизелли с важными цирковыми династиями Европы. Супруги Чинизелли начали свои выступления в Петербурге 28 октября 1846 года. Афиши заранее анонсировали Вильгельмину Чинизелли как первую танцовщицу, «отличающуюся грандиозной силой», а Гаэтано - как первого артиста «героического жанра» и режиссёра комических сцен. Вместе с родителями прибыл в Петербург и маленький Андреа Чинизелли. В свои пять лет он уже выходил на арену и вместе со своей будущей женой, шестилетней Клотильдой Гверра, и столь же маленьким Баптистом Луазетом исполнял комическую сцену под названием «Маркиз и маркиза Помпадур».

В последствии у успешного артиста сформировалась собственная труппа из родственников, он стал богат и влиятелен. Спустя два года он приглашает в свою труппу зятя – Гаэтано Чинизелли, для него были открыты широчайшие возможности. Всего за несколько лет предприимчивый итальянец становится художественным руководителем, а затем и администратором в учреждении своего тестя. Гинне окончательно уезжает в Москву. Амбициозному Чинизелли владение старым деревянным цирком становится мало – он берет в аренду участок земли вблизи Инженерного (Михайловского) замка и добивается разрешения на постройку каменного здания для цирковых представлений. «Вы что, не хотите, как в Париже?» - заявляет он городским чиновникам. В 1875 г. очередное прошение было удовлетворено, и городская дума определила: «Отвести г. Чинизелли место в Инженерном сквере под новый каменный цирк». По договорённости с властями города Г. Чинизелли обязался за свой счёт снести старое деревянное здание цирка на Манежной площади и обустроить на его месте сквер с фонтаном, обнесённый кованой оградой. Сквер по проекту архитектора В. А. Кенеля был открыт осенью 1877 г.

26 декабря 1877 г. состоялось открытие цирка Чинизелли. Публика была потрясена как внутренней планировкой и богатым убранством, так и размахом представленной программы. Вскоре новый цирк стал не менее популярным, чем опера и балет, а по степени престижа не уступал императорским театрам. Конкуренции у Чинизелли не было. Как главная цирковая арена Северной столицы, цирк на Фонтанке продолжает успешно существовать и сегодня. История продолжает хранить эту жемчужину, постепенно раскрывая секреты, для избранных и одновременно тщательно хранит свои священные реликвии в наши дни. «Не прими за яд, прими за лекарство!». Последует вместе и капнем «поглубже» в тайны цирка Чинизелли!

Вильгельмина Анна Чинизелли (урожденная Вильгельмина Анна Гинне)

А тем временем Алессандро Гверра, в чьем цирке Чинизелли начинал карьеру, развивал свой бизнес в России - у него был деревянный цирк в Санкт-Петербурге. И в один прекрасный момент он позвал Чинизелли вместе с женой к себе в труппу - это случилось в 1846 году. Дело в том, что у него появились конкуренты в лице двоих французов - Поля Кюзана и Жюля Лежара, которые тоже построили деревянный манеж. Нужно было срочно усиливать программу - и Чинизелли согласился на предложение своего первого учителя (кстати, весьма щедрое). Интересная деталь: чтобы приехать в труппу Гверры, Гаэтано и Вильгельмина фактически «кинули на деньги» труппу Парижского цирка, с которой в то время у них был контракт. В Париже их заочно судили и даже приговорили к гигантскому штрафу. Но штраф этот, по закону, можно было взыскать только на территории Франции - а значит, Чинизелли уже никогда не могли выступать на берегах Сены. Кстати, кроме них, в Петербурге за полгода перебывали почти все европейские звезды цирка - соперничество шло жёстко, привлекали всех, кого могли. И это был сезон, когда столица холодной северной страны стала столицей европейского цирка. Сезон 1846-47 годов Гаэтано и Вильгельмина провели в труппе у Гверры. Гаэтано представляли как «первого артиста героического жанра и режиссера комических сцен», его жену - как первую танцовщицу, «отличающуюся грандиозной силой». А пятилетний сын артистов, Андреа Чинизелли, вместе с шестилетней дочкой Гверра - Клотильдой - исполнял комическую сценку. Через много лет Андреа женится на Клотильде, породнившись таким образом с семьей великого циркового менеджера. Но в 1847 году из-за вмешательства российских властей цирк итальянца все-таки разорился. Гверра покинул Россию, и вслед за ним уехали Чинизелли. Это был первый «российский поход» Гаэтано и Вильгельмины. 23 января 1847 года на афише Гверры появилось объявление о премьере новой комической пантомимы «Гризетки в Париже, или Маркитанты в Африке» в постановке Гаэтано Чинизелли. Во время масленичных гуляний в балагане Гверры на Исаакиевской площади показывалась ещё одна пантомима Чинизелли «Русские, или Осада крепости Шумлы» «со сражениями, военными эволюциями пеших и конных, преследованиями турок, вторжением и сожжением крепости». Постановкой пантомим в то время обычно занимались директора трупп - то есть самые искушённые в цирковом деле артисты. То, что Гверра доверил Чинизелли постановку пантомимы, говорит о том, что Гаэтано в это время уже имел репутацию многоопытного и маститого артиста и достиг вершин мастерства. В соперничестве с Лежаром и Кюзаном Гверра выстоял, но не смог удержаться в Петербурге, поскольку в дело вмешалось государство. Дирекция Императорских театров решила создать собственный Императорский цирк и увеличить свои доходы за счёт популярных цирковых зрелищ. Предпочтение было отдано более фешенебельному предприятию Лежара и Кюзана. Гверра покинул Петербург весной 1847 года. Дирекция Императорских театров вела переговоры с целым рядом артистов о привлечении их в Императорский цирк. Был предложен контракт и чете Чинизелли, однако те отказались и вместо этого уехали в Европу.

Итак, во Францию ехать было нельзя (под угрозой краха семейного бюджета) и, вероятно, прямо из Петербурга Чинизелли отправились в Лондон, где осенью 1847 года было создано их предприятие при участии Андре Дюкро. Первыми артистами, скорее всего, были родственники - сёстры Гинне, их мужья, сам его всемогущий тесть Карл Гинне. Для Чинизелли закончился период ученичества, и он с воодушевлением принялся работать сам на себя. 28-летний Гаэтано, достигший всех высот циркового искусства и в подробностях обучившийся у Гверры делу циркового менеджмента, основал собственную труппу, но уже в Англии.

Труппа была действительно сильная: лондонцы стройными рядами шли на представления и исправно несли в кассу деньги, много денег. Цирковое семейство неплохо зарабатывало, а Чинизелли показал, что он не только один из лучших европейских наездников и дрессировщиков лошадей, но и талантливый менеджер цирка. При этом он сам выступал в своей труппе как конный акробат в атлетическом и героическом жанре. Труппа Чинизелли с успехом гастролировала по всей Европе. А какое развлечение самое зажигательное, веселое и подвижное? Правильно, цирк. В начале 1860-х годов Гаэтано ненадолго заехал в Италию. Он уже был настолько прославленным артистом, что его пригласил к своему двору сам король Италии Виктор-Эммануил: в королевских конюшнях нужен был педагог-тренер. Монарх пожаловал артисту титул почетного королевского шталмейстера. Гаэтано был польщен и горд до такой степени, что аж до самой его смерти на афишах цирка Чинизелли этот титул был прописан большими буквами. Король так был благодарен Гаэтано за его работу, что в 1868 году наградил его орденом Короны Италии и разрешил, в общем-то, безродному цирковому артисту, иметь личный герб!

Андреа Чинизелли

Семья Гаэтано Чинизелли составляла основу труппы: сыновья – Андреа, Эрнесто и Сципионе, и дочери – Эмма, Виргиния и Шарлотта. Все дети с малых лет выступали на манеже, с возрастом преобразовываясь в высококлассных артистов. Старший сын, Андреа связал свою судьбу с Клотильдой Гверра. Их потомки, в настоящее время проживающие в России, носят фамилию Кисс, появившуюся их в семье после замужества внучки Андреа и Клотильды, Эммы с Николаем Киссом.

Эмма Чинизелли

Старшая дочь, Эмма, сделала головокружительную карьеру, была почитаема в светском обществе, наездница высшей школы, ведущая артистка труппы Цирка Чинизелли. В 1880-е годы вышла замуж и оставила манеж. Существует легенда о том, что именно благодаря ее обаянию, семье Чинизелли удалось выхлопотать земельный участок для постройки каменного цирка в Петербурге. Впоследствии Эмма вышла замуж за прибалтийского графа Штакельберга, с которым уехала из России. К сожалению, после ее отъезда никакой биографической информации о ней не найдено.

Эрнесто Чинизелли

Эрнесто, средний сын, наездник и дрессировщик, был женат на Каролине Шрейбер, происходившей из театральной семьи. Со временем создал свою собственную труппу, с которой гастролировал по всей стране. Впоследствии внуки Эрнесто и Каролины приняли решение переехать на историческую родину, в Италию, где и проживают в настоящее время их потомки.

Сципионе Чинизелли или Чипионе Чинизелли, как он нередко именовался на афишах

Самый младший ребенок Гаэтано и Вильгельмины, Сципионе, с юных лет отличался своими талантом наездника и дрессировщика лошадей, а также, по прошествии лет, проявил себя и как руководитель цирка, став его последним директором. Слегка прихрамывая (будучи искалечен лошадью, Чипионе Чинизелли на всю жизнь сохранил заметную хромоту), но продолжал работать, водил на манеж шестерку или восьмерку, соловых жеребцов завода князя Сангушко. По внешнему облику, привычкам, быту, связям, наконец, артистическим особенностям Чипионе Чинизелли являл собой великолепный образец обуржуазившегося потомственного циркового директора, согласно традиции повторяющего все прежние условности, несмотря на то, что живет и работает он в совершенно ином окружении. После национализации цирка в 1919 году, Сципионе с супругой Люцией или Лиццией Чинизелли, как она не редко именовалась на афишах, они вместе уехали в Италию, где проживали последние годы, полностью отойдя от цирковых дел.

Шарлотта Чинизелли

Весьма мало информации о Виргинии и Шарлотте. Известно лишь, что Виргиния дважды была замужем – после первого замужества она носила фамилию Эверс, после второго Кирхгейм, была наездницей и дрессировщицей. Шарлотта наездница и дрессировщица, была замужем за артистом по фамилии Пюжос. О судьбе этих дочерей ничего не известно.

Виргиния Чинизелли

Гаэтано Чинизелли не просто построил цирк - он создал пространство, где искусство, технология и страсть слились воедино. Его вклад в культуру России напоминает, что цирк - это не только развлечение, но и высокое мастерство, достойное восхищения. А под куполом на Фонтанке до сих пор звучат аплодисменты, словно отдавая дань великому итальянцу, нашедшему вторую родину в России.

К концу 1860-х у Карла Гинне были цирки в России - в Москве и на Манежной площади Петербурга. Деревянные, как и все остальные цирковые арены в России в те годы. Дела шли неважно - современники оценивали цирк Гинне как посредственное явление. И Гинне, как когда-то Алессандро Гверра, позвал поправлять дела своего зятя с его труппой. В 1869 году Чинизелли с женой, повзрослевшими уже детьми (Андреа, Сципионе, Эрнестом и Эммой) и невесткой Клотильдой приехали в Петербург во второй раз. К тому моменту 54-летний Гаэтано уже добился всех мыслимых побед для тогдашнего циркового администратора: его труппа была знаменита по всей Европе, их номера вызывали восторг у публики. Плотно в цирковой обойме работали его дети. Сам Чинизелли тоже все еще выходил на манеж. Не хватало для счастья только одного: собственного стационарного цирка. Мечту об этом Гаэтано решил воплотить в Петербурге. На ту пору в России еще не было ни одного каменного цирка. Да и петербургские цирки, как ни крути, назвать полноправно стационарными назвать было нельзя - это были небольшие, наспех сколоченные деревянные «времянки». Чинизелли обратился в городскую управу, в которой весьма грамотно и аргументированно пытался «выбить» себе разрешение на постройку каменного цирка и на покупку земельного участка под него. А претендовал итальянец ни много ни мало - на участок Инженерного сквера рядом с набережной Фонтанки (именно там сейчас стоит в Питере здание, которое он в итоге построил).

Во-первых, он апеллировал к тому, что «во всех известных городах Европы имеется по несколько цирков в каждом городе». «А в Санкт-Петербурге, при всей его потребности и громадном народонаселении, постоянный цирк еще не устроен». Во-вторых, Гаэтано обращал внимание столичных властей на то, что в Москве, Одессе, Варшаве, Вильно, Нижнем Новгороде стационарные цирки мало того, что существуют - так еще и многие на городских землях! А города даже субсидию на их постройку давали! В-третьих, Чинизелли обещал необычайный экономический эффект. Он говорил, что окрестности цирка обязательно оживятся, вырастет торговля, ведь в город приедет труппа из 150 лошадей и более 200 человек! Все эти люди должны будут что-то есть и где-то покупать вещи! А бедный класс сможет «снискать пропитание службой в цирке». Власти отказывали несколько раз подряд. Цирк, по их мнению, не имел того же общеобразовательного значения, как театр». Народ, по мнению городской управы, в цирке не мог умственно и душевно отдохнуть за небольшую плату. Но главным аргументом было то, что цирк должен был закрыть фасад Инженерного замка, а дети лишатся возможности гулять в сквере, от которого останется «клочок, который будет граничить с конюшнями цирка». Чинизелли не сдавался. Он утверждал, что народу цирк нужен, как воздух. А в обмен на благоволение властей предложил за свои деньги снести деревянную цирковую «времянку» своего шурина на Манежной площади, разбить там сквер, обнести его кованой решеткой и даже фонтан построить. В результате власти сдались: 26 декабря 1875 года разрешение на строительство было получено. Сквер на Манежной площади появился в 1877 году, проектировал его архитектор Кенель. Он же создал и цирк - первый каменный стационарный цирк в России, который открылся 26 декабря 1877 года. Чинизелли уложился ровно в два года! Но «пресс-тур» для журналистов и почетных лиц города был проведен 4 декабря 1877 года. «Петербургская газета» писала, что новое здание грандиозно во всех отношениях. Цирк вмещал до 5 000 зрителей, ложи и кресла обиты тёмно-малиновым трипом, самые кресла - металлические, сделанные на заводе Сан-Галли, отличаются изяществом рисунка, освещение - газовыми люстрами, профессиональная вентиляция, приспособленная знатоком этого дела г. Давыдовым. В зрительском зале была даже царская ложа с кариатидами (вертикальная опора в виде женской статуи в архитектуре). В советское время на месте царской ложи, которая придавала залу торжественный вид, устроили ложу для оркестра. В наше время ее воссоздали заново. К царской ложе прилегает гостиная, позволяющая отдохнуть в антракте.

В конюшнях на 150 стойл были и зеркала, и мрамор, и фонтаны! На конюшню в антракте могла заглянуть только привилегированная публика, она содержалась в парадной чистоте и благоухала духами, была украшена зеркалами, фонтанами и аквариумами с золотыми рыбками, отделана мрамором, имела асфальтовые полы, покрытые коврами. Около выхоленных породистых лошадей, шеренгой стояли конюхи, одетые в униформу, некоторые из них на больших подносах держали свежую морковь, которую можно было купить и угостить ею лошадь из своих рук. Корреспондент "Петербургской газеты" писал: "Этому роскошному помещению, устроенному для четвероногих артистов, позавидуют не мало и петербургских двуногих обывателей". В финале, в номерах «Дрессура на свободе» или «Карусель», на арену выходили все кони разом.

26 декабря состоялось торжественное открытие. День открытия - второй после Рождества и к тому же понедельник - был выбран крайне неудачно. Петербургская пресса даже не удосужилась о нём написать - слишком много было других праздничных забот. В первом представлении Чинизелли не пытался показать ничего сенсационного. Для привлечения публики достаточно было самого факта открытия. Но полностью изменился состав труппы, за исключением представителей семьи Чинизелли, капельмейстера и балетмейстера. К открытию сезона в новом здании Чинизелли удалось ангажировать превосходную и очаровательную танцовщицу на слабонатянутой проволоке Оцеану Ренц, популярную в Европе наездницу мисс Зефору, известную петербургской публике уже по прежним годам, а также целый штат клоунов – Таити, братьев Икиных и братьев Джи.

Строение было возведено по проекту архитектора Василия Кенеля. По первоначальному замыслу предполагалось установление купола, который должны были поддерживать колонны в зрительном зале. Однако привлеченные инженеры Рудольф Бернгард и Отто Крель выбрали новую радиально-сетчатую металлическую конструкцию системы Шведлера (система была использована и при постройке Эйфелевой башни в городе Париже). Она позволила возвести купол рекордного по тем временам пролета в 49,7 метров без его поддержки внутренними колоннами - впервые в мире! Купол цирка Чинизелли по праву стали считать выдающимся памятников науки и техники. По представлению контрольной комиссии при Министерстве Императорского Двора Василию Кенелю был Всемилостивейше пожалован бриллиантовый перстень. Одарен по-царски! – так писали газеты.

Сферический купол без опорных колонн был обтянут холстом с росписью на цирковые мотивы (на ней изображался сам Чинизелли и его дочь Эмма верхом на лошади). Купол в виде полусферы состоял из 32 железных ферм, опирающихся нижней частью на «схватное кольцо», лежащее на круговой стене здания, верхние концы ферм соединялись в центре купола, где его завершал фонарь. Это архитектурное решение в дальнейшем использовалось при строительстве большинства цирковых зданий. Со стороны главного входа здание богато украшено - здесь и барокко, и классицизм, и ренессансные мотивы. В проёмах арочных окон находились скульптурные изображения муз: Мельпомены (муза трагедии), Эвтерпы (муза лирической поэзии) и Эрато (муза любовной поэзии). Итальянский скульптор Э. Бутти создал их в проемах арочных окон и группу «Искусство», венчающую главный фасад. В 1930-1932 годы в СССР муз уже не было, их убрали - как элементы буржуазного искусства. Музы вернулись на место в наши дни после реставрации. В труппе у Чинизелли работали и члены его семьи (дети), и многие другие популярные цирковые артисты. Был целый штат клоунов, танцовщица на свободной проволоке, несколько наездниц-иностранок. Каждые несколько недель в труппе появлялись новые артисты - Гаэтано понимал, что репертуар надо менять, а публика не любит постоянства. Вообще, программа менялась каждый день - один номер могли показывать два вечера подряд, только если он был какой-то ну совершенно уникальный и невероятно популярный. Здание Цирка Чинизелли стало городской достопримечательностью.

«Петербургская газета» писала: Труппа его составлена очень хорошо. В ней есть и представители высшей школы верховой езды, искусные наездники и наездницы, отважные вольтижеры, довольно проворные вольтижерки, силачи, весьма порядочные танцовщицы на канате, ловкие клоуны и отличные лошади. Дрессированных лошадей выводили сам Гаэтано и трое его сыновей. А дочери гарцевали на лошадях. Эта труппа добилась того, что цирк стал желанным развлечением не только для черни и купцов, но и для дворян (мы уже говорили про царскую ложу). Он старался поднимать престиж и качество циркового искусства - и всю жизнь отдал этому делу. Цирком Чинизелли управлял строго - ни разу не снизил стоимость билетов, стремился заполнить все 5000 мест и экономил на всем, чем мог. В общем, был эффективным менеджером.

С первых лет своего существования цирк Чинизелли ориентировался на аристократию. Журналы того времени писали: «Если вам захочется посмотреть на последние новинки парижских мод, на новую манеру носить лорнет, на золотую мушку, которую наклеивают между бровями, или на бриллиант, вставленный между передними зубами красавицы, то вам следует зайти в субботу в цирк, где собирается весь демимонд». Билетеры и униформисты носили ливрейные фраки и крахмальное белье. Программы для почетных посетителей печатались на шелке, на русском и французском языках.

Гаэтано, а позже - его дети, возглавлявшие цирк, сумели превратить его в настоящий центр культурной жизни столицы, прилагали все усилия, чтобы "представить уважаемой публике какие-либо выдающиеся новинки". Так, в 1892 году здесь впервые в России была показана водная феерия "Четыре стихии": манеж был преображен в огромный бассейн, в котором плавали олени, лошади со всадниками и слоны, а вода била фонтанами в нескольких местах арены. Ни одного сезона не прошло у Чинизелли без постановки пышной по оформлению пантомимы - циркового спектакля, где можно было устроить впечатляющую батальную сцену при участии пеших и конных войск. Была серьезно продумана постоянная рекламная кампания. Например, в цирковых программках печатались не только анонсы будущих премьер и гастролей, но и расписание вечерних пароходов, курсирующих от пристани у цирка до Калинкина моста. Помимо представлений в цирке устраивались разнообразные праздники: например, 19 октября на ежегодные встречи собирались бывшие лицеисты. Для офицеров субботняя поездка в цирк Чинизелли была традицией; большими поклонниками циркового искусства вообще и цирка Чинизелли в частности были Д.Григорович, А.Блок, Ф.Шаляпин, А.Куприн. Наконец, многие члены императорской фамилии были частыми посетителями цирка. Любил часто бывать в цирке из династии Романовых Великий князь Владимир Александрович, младший брат Александра III, дядя Николая II, командующей войсками гвардии петербургского военного округа, генерал от инфантерии. Был известным меценатом, покровительствовал многим художникам и артисткам, собрал ценную коллекцию живописи. По престижу цирк был сопоставим с Императорскими театрами.

Чинизелли отлично понимал, что интерес публики надо подогревать постоянно, и планомерно поддерживал разнообразие репертуара. С интервалом в две-три недели в его труппе появлялись новые артисты. Печатая их имена на афишах крупным шрифтом и стремясь особенно подчеркнуть их достоинства, Чинизелли неустанно напоминал публике о том, что в цирке всегда есть что-то новенькое.

Естественным результатом такой репертуарной политики являлись тематические представления, которые могли быть посвящены, например, выступлениям всех артисток или всех клоунов. Под финал сезона представление могло быть составлено из - как заявлялось на афише - «тридцати лучших номеров». Подобные «сборники» позволяли дирекции снова и снова привлекать в цирк зрителей, которые шли либо ради хорошеньких наездниц и танцовщиц, либо ради любимых клоунов, либо ради «сливок» репертуара. Возможность устраивать тематические представления говорит о мощи предприятия Чинизелли, о многочисленности труппы, о его способности наполнить целый вечер каким-то одним видом цирковых зрелищ.

Гаэтано Чинизелли принадлежал к той когорте цирковых директоров, которые создали свои труппы в период ослабления влияния романской школы цирковой езды, и в частности парижского стационара. К моменту появления Гаэтано Чинизелли в Петербурге в большинстве европейских столиц уже действовали цирковые стационары, во главе которых стояли опытные директора. В Берлине с 1850 года выступала труппа Эрнста Ренца, в Амстердаме с 1863 года действовал стационар Вильгельма Карре, по Скандинавии и Голландии гастролировал Франсуа Луассе. Заметными труппами в цирковом мире к концу XIX века были, кроме того, труппы Лоренцо Вульфа, Карла Гинне, Луи Сулье, Пауля Буша, Альберта Саламонского, Готхольда Шумана.

Своё предприятие Гаэтано Чинизелли вёл железной рукой. С тем же упорством, с каким он наполнял программы цирка всё новыми номерами, он продолжал пополнять собственный кошелёк. В январе, когда его новый цирк буквально ломился от публики, он, не особенно заботясь об удобстве зрителей, стремился заполнить каждое из 5000 мест. От непомерных цен в цирке Чинизелли страдали не только самые неимущие, сидевшие на вторых и третьих местах. То ли на фоне всеобщего ажиотажа и переполненности цирка на лучших представлениях, то ли из экономии средств, но состоятельная публика стала заполнять ложи сверх меры. Уже в феврале 1878 года Чинизелли вынужден был сообщить в афишах, что «в ложах посетители должны сидеть по числу стульев, в противном случае на каждую особу должен быть взят особый билет по расчёту стоимости стула в ложе». Неудобств было много. Главная из них - спёртый воздух, вынуждавший зрителей прежде времени покидать цирк. Как выяснила «Петербургская газета», проблемы с вентиляцией были связаны не с недостатками проектирования, а с желанием дирекции цирка сэкономить на дровах. Вентиляция была вытяжной, и для нагрева воздуха во внешних каналах, способствовавших оттоку воздуха из зала, требовалось топить прилегающие к ним печи, что поначалу не делалось. Чинизелли поскупился и на обустройство буфета для посетителей первых, вторых и третьих мест, из-за чего вся курящая публика толпилась в одном лишь нижнем буфете. На освещении также экономили: публика собиралась на вечерние представления уже в семь часов вечера, однако фойе начинали освещать только в половине восьмого. Поначалу было также темно и перед самим цирком, однако это неудобство Чинизелли вскоре устранил и обустроил электрическое освещение не только площади перед цирком, но и прилегающих улиц. С большинством неурядиц Чинизелли удалось справиться. Однако со зданием продолжали приключаться беды. К августу 1878 года обсыпалась вся штукатурка, обнажив кирпичную кладку. Пятна сырости проступили и изнутри, в особенности были испорчены купол и коридоры, ведущие к кассе. Во время февральской оттепели 1879 года оттаяла крыша, став причиной почти проливных дождей в цирке. Особенно страдали ложи первого яруса, над которыми располагался шов в конструкции купола. Прекрасная роспись купола, украшения стен и колонн облупились и потеряли прежний блеск. В ходе ремонтных работ была не только обновлена крыша, но и увеличены конюшни, артистические уборные, буфеты. Кроме того, были проведены подземные работы для приспособления арены цирка для постановки особенных пантомим. Несмотря на улучшения, публика продолжала жаловаться на дороговизну мест в цирке. Не слишком дорогие, по сравнению с ложами, первые места по 1 рублю и 25 копеек оказывались на самом верху, и видно оттуда зрителям было плохо. Тем временем в театрах места за 1 рубль были несравнимо удобнее. Кроме того, публике приходилось раскошеливаться за хранение платья. Гардероб был платным.

Директор цирка оставался безучастным - цены ни разу не были понижены. Не было при Гаэтано и льгот для детей. Единственный шаг навстречу просьбам публики заключался в устройстве дневных представлений, предназначенных как раз для детей. Ценовая разница с театрами несколько сгладилась после того, как летом 1880 года дирекция Императорских театров повысила цены на театральные билеты, однако публика продолжала жаловаться «на непомерно высокие цены местам», сообщал в 1881 году «Петербургский листок». Из-за дороговизны мест в будние дни представления в цирке нередко шли при полупустом зале, однако это не смущало Гаэтано Чинизелли. Уже при нём стала намечаться традиция посещать цирк по средам и субботам, когда на арене можно было увидеть дебютные выступления новых артистов, и зал в эти дни заполнялся до последнего места. Сезон 1881–1882 годов в цирке открылся 1 октября. Спустя несколько дней газеты сообщили о смерти Гаэтано Чинизелли. Благодаря Чинизелли и Саламонскому русский цирк пережил свой расцвет и достиг высокого уровня мастерства.

Гаэтано Чинизелли занимался дрессурой лошадей до последних дней, он умер 4 октября в возрасте 66 лет от мочекаменной болезни, перенеся несколько операций. Хоронили его пышно и богато. Девять подушек с его орденами несли перед гробом. Отпевали усопшего в католической церкви Святой Екатерины, прихожанином которой он был, а потом гроб несли на руках до Исаакиевского собора. Мессу служил на немецком языке патер Кананович. За ним старший сын вел любимую лошадь Гаэтано. Военный оркестр играл трагические марши. Впереди несли 9 подушек с орденами. Процессия была огромная - вся цирковая труппа и масса людей проводили «властителя дум» до самого Смоленского лютеранского кладбища. Похороны превратились в яркое событие для уличных зевак: «Гроб был украшен тропическими растениями и массой венков с надписями; из числа их выделялся громадных размеров лавровый венок с надписью "repose in paix". Там же (но на другом участке) покоится и его сын - Андреа Чинизелли с женой Клотильдой, урожденной Гверра. А недавно на Смоленском лютеранском кладбище на 83 участке - т.е. в самом дальнем углу кладбища - была обнаружена еще одна могила, связанная с историей цирка и семьями Гверра и Чинизелли. Это надгробие одной из дочерей Алессандро Гверра, Элизы, в замужестве - Феррони.

После Гаэтано управление цирком взяла в свои руки его вдова Вильгельмина. А через пять лет, когда умерла и она, дело перешло к его детям. Сначала руководил Андреа, старший сын. Потом умер и он. Сципионе, средний Чинизелли, владел и управлял цирком отца с 1891 до 1919 года. Он держал марку: чего стоила только водная феерия «Четыре стихии», показанная в 1892 году! Манеж для нее преобразили в огромный бассейн, в котором плавали олени, лошади и даже слоны. В 1919 году, после революции, Сципионе покинул Россию - успел сделать это до начала террора, последнее сведение о нем относится к 1925 году. Журналы писали: «Стало известно, что в Берлине умирает с голоду знаменитый прежде, богатый славой и деньгами директор русского цирка Чинизелли». Дело жизни его и его отца - цирк Чинизелли - был национализирован, менял названия и неоднократно реконструировался. Надгробный памятник Гаэтано Чинизелли по заказу его вдовы, выполнил Энрико Бутти, миланский скульптор, из семьи потомственных скульпторов мраморщиков: мраморная стела с нишей, рельеф - голова лошади; бюст Чинизелли пострадал, но дошел до наших дней (оригинал сейчас находится в помещении Цирка на Фонтанке). Имя Чинизелли на фасаде было восстановлено только в 2003 году. А в 2015 цирку присвоили его имя. В 2015 году надгробие на могиле было отреставрировано. Это визуальное напоминание является одним из немногих памятников циркового прошлого императорского Петербурга, сохранившихся в наши дни. Объектом культурного наследия были признаны и сквер, разбитый Чинизелли на Манежной площади, и даже его могила на Смоленском лютеранском кладбище.

8 августа 1928 года в стенах Ленинградского (ныне Санкт-Петербургского) цирка благодаря усилиям В. Я. Андреева (фехтмейстера, преподавателя, старшего ученого хранителя по драме Театрального музея), поддержанным заместителя директора Ленинградского цирка по художественной части Е. П. Гершуни открылся первый в мире Музей Цирка и Эстрады. Мало кто знает, что он вообще есть! А он есть! С момента основания 8 августа 1928 года важнейшими функциями Музея стали выявление, собирание, хранение, изучение и популяризация мирового циркового наследия. Музей служит базой для научно-исследовательских изысканий, информационным центром и источником творческих идей.

В здании филиала ФКП «Росгосцирк» «Санкт-Петербургский государственный цирк» воссоздан Мемориальный кабинет первого директора цирка Гаэтано Чинизелли, историческая обстановка, мебель, картины, книги и фотографии – это сокровищница мирового циркового наследия. В настоящее время собрание музея насчитывает более 130 тысяч единиц хранения и состоит из библиотеки, фото- и видеотеки, фондов живописи и графики, декоративно-прикладного искусства, скульптуры, плакатов, программок, костюмов и реквизита, а также рукописного отдела.

Омский государственный цирк благодарит начальника Фондово-экспозиционного отдела филиала ФКП «Росгосцирк» «Санкт-Петербургский государственный цирк» Осипову Юлию Борисовну за предоставленные для публикации фотоматериалы.

Материал к публикации на основе информации из открытых источников подготовил Андрей Ахрамович